sheldon
catriona_obrian 2 октября, 2012
В книжном магазине:
– Дайте, пожалуйста, роман Булгакова о том, как электрик сжег морг.
– Какой роман?!
– «Мастер – и морг горит».
Анекдот
Мы думали, что ночью люди залезают в телевизор, чтобы красоваться на экране днем. Казалось, что в каждом городе своя Луна. В пионерлагерях по ночам вызывали Пиковую Даму, Жевачного Гномика и даже Пушкина. Думали, что имя этой смуглой тетеньки – Инди Раганди, а популярная передача называется «Клубкино путешествие». Притворялись, что спим, а сами подглядывали, насколько руки длиннее стали – ведь говорит же мама, что во сне растешь. Бабайка под кроватью вот-вот схватит за ногу, потому в постель надо залетать от двери прыжком. Считая дни недели, мы представляли страницы дневника. Да что там, до сих пор представляем. Но самое странное – это песни. Они повсюду – звучат по радио, из телевизора, их заставляют петь в школе, мама ставит пластинки, а папа мурлычет себе под нос. Иногда удивительные, иногда непостижимые, иногда просто страшные слова. Если соединить воспоминания – свои, друзей, знакомых и незнакомых людей – получится этакий собирательный образ советского ребенка, который слышит в песнях….
Самая главная загадка – это красавица Икуку и антураж вокруг нее. Таинственная женщина, про которую поют мушкетеры под предводительством Боярского, абсолютно непохожего на 18-летнего парня. «Красавице Икуку, счастливому клинку». Какие странные имена у французов. Кто такая эта Икуку? Нет, наверное, все-таки Куку! Мореплавателю, которого дикари съели. Красавице и Куку. Другой вопрос, причем тут Кук, и почему мушкетеры ему радуются, они ведь не туземцы. И еще вот это: «Полкопа! Полклопа! Почему бы нет?» Я не спорю, как хотите, но где вторая половина клопа? И почему ему песня посвящена, ведь в фильме больше про клопа ни слова. Стенания Атоса тоже требуют осмысления: «Что ж граф? Не муж и не вдовец. Обои в омут и конец». Откуда, интересно, у него в замке обои? Виновата жена, а топит обои? Где логика?
Идем дальше. Вот загадочная песня про Костю и кефали. Того самого Костю, которого обожала одна-единственная молдаванка и целая национальность перессы. Что на самом деле это район Пересыпь, ответит только тот папа, который из Одессы. Мама отшутится и поставит пластинку Аллы Пугачевой. А там: «Я вас момряду! Вас момряду!» Про любовь. Можно сказать «я вас люблю», а можно – «я вас момряду! меня услышьте, мой маэстро». И еще про баромщика песня. «Венчает юные сердца седой баромщик ... Но нас с тобой соединить баром не в силах». Очень жалко было художника. Потому что он продал свой дом, картины и кровь. Как можно жить без крови? Лежать под окнами своей любимой желтым, как мумия? Страх какой! А в припеве она про себя поет: «Миллион, миллион, миллион Аллы хруст…» И по телику показывают, как она летает под куполом цирка на акробатических качелях в своем балахоне… Летает и чем-то хрустит. А вот это вообще непостижимо: «Арлекино! Арлекино! Есть одна нога на всех!» Даже представить жутко. Ждать очереди, чтоб ногу получить, да еще одну. И под конец героическое «что переждать не сможешь ты трех человек у автомата». Песня про войну. Четыре бойца и один автомат. И очень мало патронов.
Были еще песни про людей и их части тела. Например: «Воли моей супротив эти глаза напротив». Висят перед тобой в воздухе огромные глаза, в душу смотрят и знают, что это не Витька, а ты Машке на обеде соли в пюре насыпал. В песне о Щорсе поется: «За кордон отбросили лютого врага, закалились с молоду, честь нам да рога». Смущает как-то, зачем дяденькам добровольно рога? «Мы поедем, мы помчимся на коленях утром ранним». Далеко ли на коленях уедешь? Или это песня про совсем маленьких? А дальше: «И от чая разорвемся прямо в снежную зарю». Смотришь на кружку с чаем и пить боишься – а вдруг разорвет? «Барабан был плох, барабанщик сдох». Тут прямая взаимосвязь, никаких сомнений. Кому он иначе нужен с плохим барабаном?
Ладно бы с детскими песнями все было понятно. Так нет же. «Пусть бегут неуклюжи, пешеходы по лужам, а вода по асфаль турекой». Кто такие неуклюжи и куда они бегут по лужам? Ну раз в песне говорится – пусть, значит пусть бегут. Гораздо интереснее, что такое турекой? Если с асфалью более-менее понятно, то с турекой голову сломать можно! В саду новую песню учили. Дома: «Мама! Что такое мудня?» Мама вздрагивает, мол, нехорошее слово, не говори так больше. Странно, а как же тогда петь: «Улыбнитесь, люди, ласково мудню!»? И никто не переубедит, что «Спокойной ночи, малыши» поется иначе, чем «со слоненком подружиться и поймать его за рыльце». Родители, вы что, слона не видели? На кончике хобота у него что? Тот-то же! Лучше объясните, почему Бременские музыканты исполняют: «Наши стены – сосны-пеликаны»? Зачем так детей пугать, им же потом пеликаны ростом с дерево снятся… С хвоей вместо перьев.
Вот еще непостижимое из репертуара Черепахи Тортиллы: «Затянулась Буратиной гладь старинного пруда». А кто такие Изларцы? Которые одинаковые с лица. Никто не знает.
Хорошо была раскрыта гастрономическая тема. В ее рамках «День Победы творогом пропах», а разбойники из упомянутых уже «Бременских музыкантов» пели: «Говорят, мы кулебяки, как выносит нас земля?» А почему нет, кулебяки – очень даже хорошо, вкусно. Другое дело, что разбойники ни разу на кулебяки не похожи были, и это очень мешало законченности восприятия. «Море, море вермишели». Закрываешь глаза и представляешь море, а вместо дна колышется вермишель. Варится все время. И мучаешься вопросом – для кого столько? Для пеликанов ростом с дерево? Потом взрослеешь и понимаешь: «Море, море, тихий шелест». Тьфу. А над морем самолет летит, в котором «стюардесса по имени Жанна, обожаем манты и желанно». Жанна пассажирам манты подает? Сколько раз к бабушке летали, ни разу ни манты, ни Жанну не видели, обидно. Дома пластинка есть со сказкой про Золотую рыбку. Так там старик «вытянул невод с одной утиной». И почему он недоволен жизнью, спрашивается? Одной утки мало, хотел две? Проснешься утром в воскресенье, в школу не гонят, лежишь и размышляешь о подобных странностях. А по радио: «Это есть наш последний и решительный бой, с Интернационалом воз пряников в рот людской». Пряники это хорошо, вкусно. Да только воз никто не даст, три штуки за завтраком максимум. «Наше счастье постоянно – жуйкокосые бананы». Что такое бананы, знаю, три раза даже ел. Может, это сорт такой – жуйкокосые? Вот бы попробовать…
По телевизору кино мама смотрит, слезы утирает. Чернявый дядька пронзительно поет под гитару: «Сгорю ли я, сгорю ли я в гарнире страсти?!» Когда через двадцать лет на 8 Марта снова «Собаку на сене» показывают, думаешь: «Кого ни спроси, у всех красавица Икуку, полклопа и гарнир. Не могло же полстраны оглохнуть к чертям? Может, это не у меня с ушами проблема, просто у Боярского дикция хреновая?». И напоследок о гарнире. «Рас-куд-рявый клен зеленый, рис лесной!»
Подобным «недослышкам» несть числа. Одна из самых жутких детских загадок крылась в поговорке: «По горам, по долам ходит шуба дактафтан». Услышишь такое и потом мистическая ходячая шуба несколько недель снится. Бараны в папахах представляются в паре с кафтаном. А внутри кафтана никого, пусто…
Обрывки недопонятых фраз остаются с нами даже тогда, когда возраст расставляет все по местам. Страшное становится смешным, загадочное – простым и скучным. И доставляет удовольствие вспоминать свои детские заблуждения, и бумажные платки промокли от слез, живот болит от смеха, да еще икота напала. Весь день в хорошем настроении, перед сном вспомнишь «я вас момряду» и тихонько хихикнешь в подушку. И чувство такое, будто мама теплой рукой по волосам провела. Спят твои соседи – звездные медведи, спи и ты скорей, малыш."
Целый час рыдаю в голос от смеха!:-)
